— Тогда, может быть, вы мне объясните, почему к концу второго семестра у вас не сдан ни один зачет?
«Ой, как плохо, — подумал он, — исключат, как пить дать исключат».
— Может быть, специфика машинного обучения… — неуверенно начал Мухаринский.
— Вот именно, специфика, — перебил его декан, — уже три обучающих автомата отказались с вами заниматься. На что вы рассчитываете?
Тактически правильнее всего было считать этот вопрос риторическим и не давать на него прямого ответа.
Декан задумчиво барабанил пальцами по столу. Мухаринский глядел в окно. Рыжекудрая второкурсница шла по аллее. Шагавший рядом верзила в голубой майке нес весла. Кажется, все ясно. Второй билет на футбол придется кому-нибудь отдать, там всегда бывает много хорошеньких медичек.
— Мне не хотелось бы вас исключать, не убедившись в полной безнадежности попытки дать вам инженерное образование.
Охотнее всего Мухаринский сделал бы сейчас кульбит, но это было рискованно.
— Я очень рад, — сказал он, потупившись, — что вы еще верите в возможность для меня…
— Если бы речь шла о ваших возможностях, то вы бы уже давно не числились в списках студентов. Я имею в виду возможности обучающих автоматов, а в них-то я верю. Вы слышали когда-нибудь об УПСОСе?
— Конечно… это…
Пауза становилась томительной.
— Конечно, слышали, — усмехнулся декан, — вы ведь, наверное, читаете все работы кафедры обучающих автоматов. УПСОС — это Универсальный преподаватель с обратной связью. Надеюсь, вы знаете, что такое обратная связь?
— Ну, в общих чертах, — осторожно сказал Мухаринский.
— Я буду демонстрировать УПСОС на Международном конгрессе в Вене. Сейчас для определения его функциональных возможностей он обучает контрольную группу студентов. Мне не очень хочется заведомо снижать средний балл его учеников, но элементарная честность ученого требует, чтобы я его попробовал на такой… гм… таком… э-э-э……ну, словом, на вас. Короче говоря, я вас включаю в состав контрольной группы.
— Спасибо.
— Надеюсь, что он в вас вдолбит хотя бы минимальный объем знаний, его схема…
Схемы любых автоматов мало интересовали Мухаринского. Сохраняя на лице выражение напряженного внимания, он думал о том, что первый тайм уже, вероятно, идет к концу и что на худой конец Наташа…
— …Таким образом, во время обучения ваш мозг составляет единое целое с аналитическим устройством автомата, которое меняет тактику обучения в зависимости от хода усвоения материала студентом. Понятно?
— Понятно.
— Слава богу! Можете идти.
…Тысяча триста сорок второй логический поиск, шестнадцатый вариант доказательства теоремы, и снова блокирующее устройство дает сигнал: «Материал не усвоен. Перемена тактики». Снова логический поиск. «Доказательство теоремы требует элементарных знаний в объеме средней школы». Команда: «Приступить к обучению началам алгебры». Сигнал: «Материал усвоен посредственно». Переключение на доказательство теоремы, к концу доказательства — сигнал: «Базовые знания утеряны». Вновь команда на переключение, снова логический поиск… Вспыхивает красный сигнал на панели: «Перегрев», из силового трансформатора валит дым. Автомат отключается.
Мухаринский снимает с головы диполь и вытирает пот. Такого еще не было! Сейчас он даже чувствует симпатию к старенькому электронному лектору-экзаменатору. С ним несравненно легче: можно проспать всю лекцию, а потом просто не ответить на вопросы. С УПСОСом не уснешь! Хорошо, что автоматическая защита время от времени его отключает.
Размышление Мухаринского прерывает звонок видеофона. На экране декан.
— Почему вы бездельничаете?
— Автомат охлаждается.
К несчастью, на панели загорается зеленая лампочка. Мухаринский вздыхает и укрепляет на голове диполь.
Снова логический поиск, и в мозгу Мухаринского вспыхивают ненавистные ему уравнения. Он пытается бороться с автоматом, думает о том, что бы было, если бы Дементьев не промазал по воротам в конце второго тайма, пробует представить себе второкурсницу в самых соблазнительных ситуациях, но все тщетно.
…Логический поиск, сигнал, команда, переключение, изменение тактики, сигнал, логический поиск…
Проходит семь дней, и — о, чудо! — обучение уже не кажется Мухаринскому таким мучительным! Автомат тоже, видимо, к нему приспособился. Все реже вспыхивают сигналы перегрева.
Проходит еще неделя, и снова громкоговорители разносят по зданию института:
— Студента первого курса Мухаринского индекс фенотипа тысяча триста восемьдесят шесть дробь шестнадцать эм бе вызывает декан радиотехнического факультета.
На этот раз он не прячется от всевидящих глаз фенологического анализатора.
— Поздравляю вас, Мухаринский, — говорит декан, — вы проявили незаурядные способности.
Впервые в жизни Мухаринский краснеет.
— Я полагаю, — скромно отвечает он, — что правильнее было бы говорить об удивительных способностях УПСОСа. Это действительно замечательное изобретение.
— Когда я говорю о ваших способностях, то имею в виду именно вас. Что же касается УПСОСа, то двухнедельное общение с вами не осталось для него бесследным. Теперь это не обычный автомат, а какой-то Дон Жуан, Казанова или, чтобы вам было понятнее, попросту бабник, он ставит высшие оценки только смазливым студенткам. Кроме того, он стал заядлым футбольным болельщиком и вовлек в это дело всю контрольную группу студентов. Обленился он до предела. Завтра мы его демонтируем, ну а вас, вы сами понимаете…
— Понимаю. Желаю вам дальнейших успехов в обучении этих… гм… ну, словом, студентов.
Отвесив низкий поклон, Мухаринский пошел к двери.
— Куда?!
— Как, куда? Покупать билет, чтобы ехать домой. Ведь вы меня исключили.
— Мы действительно вас исключили из списка студентов и назначили старшим лаборантом кафедры обучающих автоматов. Отныне ни одна машина с обратной связью не выйдет из стен лаборатории, не выдержав поединка с вами. Вы для нас сущая находка! Ну обещайте, что вы нас не бросите, Мухаринский!
Теоретик
Мы сидели на лужайке после сытного воскресного обеда и мирно беседовали. Веселый гомон птиц мешался со звонкими голосами ребятишек, гонявших мяч. Только мелькавшие рядом силуэты автомобилей, мчавшихся по шоссе, напоминали о существовании города, куда мы оба должны были вернуться в понедельник.
Не помню, почему мы, вдруг, заговорили о Фрейде. Кажется, я сказал, что чтение многих современных американских рассказов оставляет неприятный осадок, потому что в них чувствуется фрейдистский душок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
